Мой гость — Народный артист России, руководитель Русского академического оркестра Новосибирской филармонии Владимир Поликарпович Гусев. Признаться, пригласить Гусева к себе в студию, решился не сразу. В первую очередь потому, что надо было время, что бы понять этого человека. Наглядеться на него со стороны. Наконец — свершилось. Один из последних январских дней. Владимир Поликарпович зашел с пылающим от стужи лицом ( на улице было морозно за тридцать с лишним) и, что бы не терять времени даром ( пока спадает багрянец — как никак нам еще предстоит фотосессию провести) мы начинаем наш разговор.
О том, какую роль в его жизни сыграл дядя — фронтовик и его баян, писалось уже не раз и знают многие. Что бы лишний раз не повторяться , спросил: - А как бы сложилась Ваша жизнь, если бы дядя Игорь ( так звали родственника) не вернулся бы с фронта? Не было бы баяна, и не стала бы, возможно, музыка главным делом вашей Жизни. Собеседник на минуту призадумался, и решительно: «Думаю, иначе быть не могло. И израненный дядя Игорь, с его любовью к жизни и творчеству — он стал заниматься спортом — играл в футбол и пошел в художественную самодеятельность, и его баян все это должно было случиться . И потому случилось! Я естественно не мог не пройти мимо горделиво стоящего на сундуке красавца — баяна и постепенно начала пробовать музицировать. Как мог, затаскивал инструмент себе на колени. Сначала пробовал на левой клавиатуре, а затем на правой. И так вот, мало — помалу, начал осваивать инструмент. Взрослые, видя увлечение музыкой, вовсе не запрещали, а напротив, поощряли мои старания. В скором времени мы из Убинки перебрались в Новосибирск. Родители отдали меня в музыкальную школу. И вот здесь поначалу пришлось непросто. Я ведь инструмент освоил на слух, как самоучка. А тут — ноты! Ситуация парадоксальная: ты вроде и играть умеешь, но играть не можешь. Но бросать школу намерения не было, пришлось смириться с этими самыми нотами и освоить нотную грамоту. Хотя, еще скажу — далось мне это очень непросто!
- Владимир Поликрапович, вновь пытаюсь докопаться до сути его жизненного выбора, после музыкальной школы Вы решили продолжить свой «музыкальный» жизненный путь. Вас ни сколь не смущало, что пойди в иную, более престижную и денежную профессию, Вы бы гораздо раньше добились благополучия…
- Действительно, окончания школы я стоял перед выбором: либо податься в строительный ВУЗ, либо продолжить свое музыкальное образование. И вот тут, считаю, судьба вновь шепнула мне: музыка! И потому в строители я не подался, а стал учащимся музыкального училища. Затем консерватория, а после нее еще и ассисентура. Так что получение образования было весьма длительным. Действительно, многие мои одноклассники уже работали на производстве, а я еще был в их глазах «школяром». Вы говорите о «благополучии»… Когда по завершении учебы я начал работать во Владивостоке, в институте искусств на кафедре народных инструментов, то моя первая зарплата составила целых.. сто пять рублей! А ты молод, горяч, тебе охота и то и это. У тебя молодая жена. Как жить?! А ничего. Жили мы молодо, весело. Как все советские люди. Особого достатка не имели, но и не убивались с горя по этому поводу. Мы верили, что придут другие времена. Я очень благодарен своей супруге. Поскольку за ее плечами тоже было музыкальное образование, то, можно сказать, что мы были единомышленниками. И это помогало и мне и ей!
- Другие времена пришли, и , насколько я знаю, молодые специалисты, музыканты и сегодня не могут похвастаться большими доходами, осторожно вставляю я.
-Так оно и есть, Если ныне средняя зарплата по Центральному району Новосибирска в районе сорока трех — сорока пяти тысяч, то у моих музыкантов почти в два раза ниже! И сегодня я как их непосредственный руководитель, должен делать все, что бы помочь им. Но, к сожалению, удается мне это не всегда.
- Но тем не менее, я обратил внимание, что в Вашем оркестре много молодежи. Выходит, не благами одними они живут?
- Согласен. К нам в оркестр постоянно приходят молодые люди в надежде влиться в наш коллектив. Я регулярно прослушиваю на каждую позицию по четыре — пять человек. Не скажу, что я очень придирчивый, но некоторым соискателям приходится отказывать. Тут уж ничего не поделаешь. - Владимир Поликарпович, Вы более сорока лет руководите оркестром. Как изменился он за это время? - Очень изменился! Во — первых, возрос исполнительский уровень музыкантов. И в первую очередь благодаря системе музыкального образования, что выстроена в нашем городе; музыкальная школа, музыкальное училище, консерватория. Пройдя все эти ступени, увлеченный человек становится музыкантом очень высокого уровня. В нашем оркестре много выпускников наших учебных заведений. Некоторые из них уже сами преподают в своих «альма — матер». Так что можно говорить о весьма прочном музыкальном фундаменте, на котором сейчас стоит оркестр. Представляете, на сегодняшний день в нем 16 лауреатов международных и всероссийских конкурсов! Существенно улучшилась инструментальная база. Хороший инструмент не дешев. Я признателен руководству филармонии, что в этом плане у нас с ним полное взаимопонимание. Мы сегодня имеем , пожалуй, лучшую в России репетиционную базу. Говорю об оркестрах, подобным нашему. Даже в Москве всемирно известный оркестр имени Осипова не имеет того, что имеем мы. Они вынуждены постоянно менять репетиционные точки. Иногда, из-за тесноты, не могут позволить собраться на репетицию все вместе.
- Но, насколько мне известно, так было не всегда. У многих на памяти 2000 год, когда судьба оркестра была на волоске…
- Тогда мы были в структуре ВГТРК. И назывались Оркестром русских народных инструментов новосибирского радио и телевидения. И наступило время, когда нас попросту стали выдавливать из эфира. Навязывать мнение, что мы — «неформат». Все мои попытки решить вопрос на месте, увы, были безуспешны. Пришлось отправляться искать правду в Москве. Там тоже было все не просто. Многим было не до музыки. Но возвращаться домой с пустыми руками я не имел права и добился приема у заведующего отдела культуры российского правительства Шабдурасулова Игоря. Он внимательно меня выслушал, взял трубку и позвонил руководству ВГТРК. После чего успокоил: вопрос решен положительно. Можете возвращаться и заниматься своим делом. И действительно: мы снова оказались «в формате». И так было еще пять лет. После которых мы снова «неформат!» Было это сразу после продолжительных новогодних каникул, когда нам объявили: оркестра в штатном расписании нет! И снова начались хождения по мукам. К счастью я нашел поддержку со стороны Ивана Ивановича Индинка и Виктора Александровича Толоконского. Эти люди понимали, что нельзя городу терять такой коллектив с его многолетней историей. Благодаря им, оркестр оказался под крылом филармонии, где поныне мы и находимся…
- Как это смутное время отразилось на оркестре и на его людях? Были потери?
- Конечно, были. Неопределенность — тяжелая штука. А людям надо семьи кормить, самим развиваться, а тут не знаешь: будет у тебя завтра работа, или не будет ее . Поэтому часть музыкантов ушла. Около двадцать человек. Семь из них уехали за границу. Но бОльшая — осталась! Я благодарен тем, кто смог выстоять в смуту. Не поддался панике. Ведь именно благодаря им оркестр не прекратил свое существование. Но и не осуждаю тех, кто покинул его.
- Оркестр — это в первую очередь люди. Каждый со своим характером, со своим пониманием музыки, со своим уровнем исполнительского мастерства. Под Вашим началом пятьдесят пять музыкантов. Как удается создавать всякий раз единое целое? Ведь каждый концерт Русского Академического — это событие. Люди специально идут на Гусева и его оркестр!
- На первый взгляд все просто: есть ноты, есть дирижер. Ты играешь, он руководит. Но Вы совершенно правы, когда говорите о разных характерах и темпераментах. Кто - то считает себя гением, кто-то обойденным вниманием, кто-то уверен, что ему пора встать на мое место, а он, по прежнему сидит в оркестре и вынужден подчиняться моей палочке. Если я скажу, что у нас все хорошо и не бывает конфликтов, то я погрешу против истины. Конфликты были, есть и будут. Творческие люди - это особая каста людей. Поэтому при работе с ними важно не перегнуть палку , но и в то же время не позволить им вырвать вожжи из твоих рук. Пока нам удается нивелировать все недоразумения. Тут как говорится, все средства хороши Но одной ведь строгостью не возьмешь. Зачастую шутка - лучшее средство. Тут ( смеется) выяснилось, что мои музыканты ведут записи моих реплик, шуток и прочих выражений. И на мое семидесятилетие подарили их в виде книги. Получилось этакое прижизненное издание наблюдения за мной. Это и забавно и приятно…
- Вы встречаетесь с залом глазами лишь когда выходите на приветствие в начале концерта и на последнем поклоне. А ведь артисту очень важен зрительный контакт с залом. А вы, большей часть к ним спиной….
-Тут, как говорил Райкин, надо чувствовать спинным мозгом, смеется собеседник. Иначе никак! Для меня показатель насколько хорошо мы начали играть — первые аплодисменты. По ним я понимаю, как вести концерт дальше. Если они вялые, то надо прибавить, и я перехожу к более активным действиям. Если бурные, то все в порядке. Форсировать ничего не надо. Был у нас один случай: во время концерта в зале погас свет. Но оркестр продолжал играть. Не по нотам, естественно, а по памяти! А я продолжал, хоть и стояла кромешная тьма, дирижировать. А ну, как, думаю, включат свет, а дирижер бездельничает. Тот случай хоть и курьезный. Но, думаю, очень красноречиво говорит о нашем профессионализме.
- Просмотрел Вашу программу. Вы играете практически все. От русских народных произведений, до классики. Например, декабрьский концерт с Алфьией Каримовой, когда звучали оперные партии был просто бесподобен…
- Спасибо. Мы стараемся не замыкаться в своем репертуаре на чем-то одном. Это было бы неправильно. Потому и работаем в различных жанрах. Певцы, зачастую, очень любят выступать с оркестрами, подобным нашим. Ибо их звучание это своего рода «мягкая подушка» под их голос. Оно не перекрывает его. Напротив, помогает раскрыть все голосовое богатство исполнителя.
- Скажите, Вы верующий человек?
- Нет, я скорее атеист. Видимо сказалось то воспитание, что я получил в свое время. Мне не пришлось перекрашиваться и менять свои убеждения. Сейчас перечитываю двухтомник Андрея Караулова «Русский ад», в котором он описывает эпоху Ельцина. Там все узнаваемо, ведь я жил в это время и видел, как менялись люди. Так что, в веру я не ударился. Но я с уважением отношусь к религии и к тем людям, для кого религия истинная часть их духовности, на не дань моде. Где бы я ни был, я всегда стараюсь найти время, что бы посетить храм. Зажечь свечи. И не обязательно это будет православный храм. В Америке, например, мне и нравится бывать у баптистов: мне уж больно нравятся их службы с музыкой, с их темпераментными выступлениями.
- Как бы мы того не хотели, но время движется в одну сторону. Очевидно, вы понимаете, что рано или поздно Вам придется передать руководство оркестром другому человеку. Насколько я знаю, преемник у вас имеется…
- Конечно! Это Рустам Дильмухаметов. Я ведь должен передать свое дело и свой оркестр человеку, которого хорошо знаю и которому доверяю. Его должны знать и должны ему доверять и музыканты. Он в оркестре вторым дирижером уже 15 лет. В свое время он учился у меня в консерватории по классу дирижирования. Так что за будущее оркестра, когда окончательно спущусь с дирижерского пульта, я абсолютно спокоен. В свое время я принял оркестр у Иван Матвеевича Гуляева. Он мне сказал в напутствие: Ты крайний. Ты ответственен за сохранение этого коллектива. Терпи. В Рустаме я уверен. Если придется, он тоже будет терпеть, но оркестр не бросит…
- У Аркадия Гайдара есть замечательный рассказ «Горячий камень», в котором Ивашка Кудряшкин, пойманный сторожем во время попытки обчистить сад, от горя и стыда отправляется куда глаза глядят и находит горячий камень, надпись на котором гласит: Тот , кто разобъет меня, сможет вернуться в свою молодость… Доведись Вам встретить на своем пути подобный камень, разобъете?
- Нет. Как и тот старик — сторож я не стал бы возвращать свою молодость. Жизнь прожита. В ней есть все: и трудности и радости. И это все моё. Это все прожито мной. И я доволен своей жизнью, доволен своей судьбой, которая вела меня по этой жизни. И еще, надеюсь, будет долго вести. Так что пусть камень дожидается другого человека. Возможно, ему действительно очень будет необходимо вернуться в свою молодость и начать жизнь сызнова…
